Рынок электроэнергии
– С июля в Украине заработала новая модель рынка электроэнергии. Как это уже отразилось на «Интерпайпе»?
Надо заметить, что рынка как такового нет. Рынок предполагает конкурентный спрос и конкурентное предложение. Сейчас же есть система, которая пытается приблизиться к рынку. В ней много изъянов, и она должна устояться. Это уже привычная ситуация для Украины, когда два года говорили, что будет рынок, но за это время не смогли проработать полноценно ни нормативную базу, ни провести какие-то пилотные проекты. Посмотрите, какой объем потребления в Украине и какой процент от него продается на рынке. И сразу будет понятно, есть у нас рынок или нет.
Только часть электроэнергии продается на торгах. И, как мы видим, ее недостаточно. Мне каждый день приходит сообщение, какой объем мы недобрали на торгах от нашей потребности на следующий день. Сегодня это 171 мВт-ч. Это среднее значение, иногда бывает 100, 200, 280 мВт-ч. Это примерно 10% от нашей суточной потребности. Мы недобираем этот объем, потому что предложение на рынке искусственно ограничивается, хотя при этом все торги проходят по максимальной цене. Остаток мы добираем уже не по рыночной цене. Это механизм, с помощью которого продавцы электроэнергии создают искусственный дефицит и на этом дополнительно зарабатывают.
За последние два месяца цена для промышленных потребителей выросла на 20%. Это конечно не помогает нашей конкурентоспособности, дополнительные издержки составляют примерно $1 млн. в месяц. Это миллион, который мы не можем потратить на инвестиции, повышение зарплаты нашим сотрудникам. То есть, это деньги, которые у нас изъяли, не предоставив ничего взамен.
– Что, по вашему мнению, поможет нормализовать ситуацию?
Сегодня 50% энергии в стране генерирует «Энергоатом». Этот объем искусственно удерживается под предлогом того, что идет на потребление населения. Хотя по факту население от этого объема потребляет только половину. То есть, компания «Гарантированный покупатель» выкупает 90% генерации «Энергоатома» и половину из этого продает населению, а остальное продает на рынке по максимальной цене, установленной НКРЭКУ. Нужно «пустить» «Энергоатом» в нормальный рынок, тогда появятся конкурентные условия между теплогенерацией, которая сильно концентрирована, и «Энергоатомом», который может предоставлять электроэнергию дешевле. Этот подход разделяют и внешние эксперты, и, судя по всему, Офис президента. Я надеюсь, что в ближайшее время, когда у них дойдут до этого руки, они внедрят этот подход.
– Как думаете, до конца года что-то изменится?
Я очень на это надеюсь, но, наверно, я очень много времени провел в Украине, потому я скептически настроен. Хотя работа новой Верховной Рады и правительства дают надежду на оптимизм.
– Ряд действий, уже предпринятых НКРЭКУ и правительством и направленных на снижение цен, как-то отразился на работе ваших заводов?
Да, но у нас все равно цена для индустриальных потребителей на 20% выше, чем в Европе. Более того, в развитых странах Европы, например, в Германии или Франции, крупным промышленным потребителям предоставляют специальные условия, которые позволяют им быть более конкурентоспособными.
Реструктуризация задолженности
– Интерпайп, судя по всему, вышел на финальную стадию в переговорах о реструктуризации задолженности. Какого результата ожидаете?
Я не хочу вдаваться в детали, потому что на финишной прямой всегда нужно быть очень осторожным. Все-таки тема переговоров всегда чувствительная. Я всегда говорю иностранцам, которые приезжают в Украину: «Украина через 3 года, 5 или 10 лет станет частью ЕС. Все это прекрасно понимают, и чаяния и видение любого украинца – это Европа. Поэтому сегодня инвестирование в Украину – это уникальная возможность купить активы по цене с дисконтом против цены таких же активов в ЕС и через какое-то время получить премию за то, что эти активы стали частью Еврозоны».
Ситуация на украинском и глобальном рынках
– Какой была динамика потребления продукции «Интерпайпа» в этом году? Выборный цикл оказал какое-то влияние на потребление на внутреннем рынке?
Мы ожидаем, что по итогам 2019 года потребление трубной продукции в Украине упадет на около 15%. Но я не связываю это с выборами, потому что мы видим, что спрос сильно снижается по всему миру. Мировая экономика пока не заходит в фазу кризиса, но она замедляется в ожидании кризиса. Это один фактор. Но есть и второй, состоящий в том, что кардинально изменилось видение крупнейшего потребителя наших труб, компании «Укргаздобыча» в вопросе бурения и вообще добычи газа в Украине.
– Что имеется ввиду?
Уже несколько месяцев как темпы бурения УГД существенно снизились. Я думаю, сейчас они составляют где-то 50% от темпов прошлого года. Если раньше была заявлена Стратегия 20/20, которую на уровне Кабмина позиционировали как национальную программу, то сегодня представители НАК говорят, что эта стратегия уже не релевантна текущей ситуации на рынке.
Цена на газ снизилась, появилась возможность закупать LNG, привозить газ из Америки и т.д. Но давайте быть реалистами, если посмотреть на себестоимость газа, добытого в Америке, сжиженного и привезенного в Европу, то окажется, что она ненамного ниже, чем газа, добытого в Украине.
Еще один важный момент: давайте не забывать, что существенная часть европейского газа поставляется из РФ. А Россия имеет практику использовать этот газ как рычаг политического давления. Можем ли мы столкнуться с разными сюрпризами с их стороны? Однозначно можем. Может ли РФ в какой-то момент прийти и сказать европейским потребителям: «Мы хотим перестроить контракт таким образом, что вам будет запрещен реэкспорт этого газа»? Конечно.
Поэтому для Украины энергонезависимость – это вопрос не столько чисто экономический, сколько стратегический. Или мы хотим всю жизнь жить с приставленным к виску дулом пистолета? Мы же все помним, что даже когда не было агрессии и войны и когда были вроде бы дружеские отношения, все равно каждый год к зиме начинались переговоры, скандалы, отключения. Почему сейчас стоит рассчитывать, что все будет по-другому?
– Как бы вы оценили международную конъюнктуру?
Все просто: все сидят и ждут, когда начнется экономический спад. Это не вселяет оптимизма. Если кризис 2008 года случился очень резко и глубоко, но мы очень быстро достигли дна, то сейчас мы живем в ситуации медленного сползания, и мы не понимаем, когда это сползание закончится. Я думаю, что следующие 12-18 месяцев в глобальной экономике будут сложными.
– Какова ваша стратегия в этом контексте?
Домашний рынок для нас ограничен, его объемов недостаточно, чтобы загрузить все мощности, поэтому нам в любом случае нужно продолжать развиваться и усиливать наше присутствие на международных рынках. Мы ориентируемся на географически близкие нам рынки Европы и Ближнего Востока, а также на страну с крупнейшим в мире рынком потребления труб, особенно нарезных – США.
– На что вы делаете ставку на этих рынках?
У нас есть простая понятная стратегия: усложнять и повышать качество наших продуктов, соответствовать более высоким требованиям, но при этом удерживать себестоимость на приемлемом уровне, чтобы оставаться конкурентоспособными. В этом нам способствует наше расположение в стране, где есть все условия для металлургического производства и конкурентоспособные рабочие ресурсы.
Пошлины и антидемпинг
– Работа с себестоимостью сразу же оборачивается вопросами пошлин. С одной стороны, Европейская Комиссия снизила пошлину на бесшовные трубы, а вот в США наоборот – на 25% повысили. Как вы в этих координатах развиваетесь?
Я начну с Еврокомиссии. У нас очень интересные отношения с Европой, потому что вроде как мы подписали Соглашение об Ассоциации, но с другой стороны Европа активно выстраивает систему, которая экономически отделяет ЕС от нас. Да, они снизили нам пошлину, но при этом были введены квоты, которые недавно были незначительно снижены: ежегодный рост был пересмотрен и его снизили с 5% до 3%. Эта ситуация неприятная, в том числе потому, что мы в прошлом году создали СП с глобальной компанией Vallourec. Но тот факт, что это СП было создано с целью усилить присутствие обоих компаний на европейском рынке, никак не было принято во внимание. Те квоты, которые выделены на Украину, они намного меньше того, что мы поставляли в 2018 году и планировали совместно поставлять дальше.
– Про вас просто забыли или это результат лоббизма?
Да, похоже, что забыли. Я бы это списал на инертность европейской бюрократии. Знаете, они на политическом уровне декларируют многие лозунги и цели, но когда доходит до их внедрения, то все это вязнет в болоте бюрократии.
– Со стороны коллег из Vallourec есть какое-то содействие в этом вопросе?
Мы совместно ходим в ЕК, рассказываем и показываем, убеждаем, что это европейское участие, и ввиду этого необходимо пересмотреть квоты.
– Какая ситуация в этом направлении на рынке США?
В прошлом году мы и наши коллеги-металлурги не сразу, но смогли вступить в переговоры по поводу снятия 25% пошлины. Мы апеллировали к тому, что с одной стороны США собирает пошлину с металлургов, а с другой стороны – дает финансовую помощь Украине. Есть отсутствие логики. Может эффективнее не наращивать помощь, а дать украинскому бизнесу свободно работать? На удивление американская сторона оказалась восприимчива к нашим аргументам. Но после первых встреч и заявлений о готовности вести переговоры американская сторона сказала — дайте нам вашу позицию. И вот она до сих пор ждет предложения Украины. Последняя встреча была еще осенью прошлого года.
Если говорить об отношениях Украины и США, то отмена 25% пошлины точно является win-win ситуацией для обеих сторон. В отличие от более сложных вещей, таких как военная помощь, это осязаемая вещь. Мы сможем активнее работать на американском рынке, и в итоге больше платить налогов, повысить зарплаты и т д. Это реальные деньги. Ведь это же иллюзия, что мы в металлургии зарабатываем сверхприбыли и отдаём их акционерам. В реальности настолько огромен технологический разрыв между украинскими и мировыми металлургами, что для того, чтобы выжить, нам нужно инвестировать в новое оборудование, в обучение людей.
– Насколько американская пошлина оказалась болезненной для вас?
У меня должна быть норма рентабельности больше 25%, чтобы заплатить из этого пошлину. Но для металлургии это космическая норма рентабельности. Конечно, есть фактор, что эта пошлина в начале была введена для всех. Соответственно цены подняли все. Но вскоре были исключены Южная Корея, Бразилия, Аргентина, Австралия, Канада и Мексика, почти все. Если в первый момент мы смогли переложить часть этих 25% на потребителей, то мы теряем эту возможны каждым днем и чувствуем, что нам все сложнее там работать.
– А какая ситуация с Таможенным союзом? ЕЭК недавно отменила пошлину на украинские ж/д колеса. Это значит, что они возвращаются на рынок России?
Нужно уточнить: пошлину не отменили, а приостановили ее действие до июня 2020 года в связи с новым расследованием. Еще в апреле 2018 года закончилось первое антидемпинговое расследование против украинских колес. И хотя демпинга там не было, но по политическим причинам нам выставили пошлину в размере 34,22%. Мы долго апеллировали. Потребители в Казахстане и Беларуси тоже обращались в Евразийскую комиссию в связи с дефицитом колес. Наконец, ЕЭК прислушалась к аргументам потребителей Тамсоюза и сказала: «Хорошо, мы заново проведем расследование, но на это время мы приостанавливаем пошлину». Это не значит, что нас допустили или не допустили.
– Как изменилась структура поставок?
У нас из года в год идет сокращение. Объем наших поставок на российский рынок в 2018-м был меньше, чем в 2017-м, а в 2019 году, думаю, будет меньше, чем в 2018-м. То есть, продолжает снижаться. И это наша целенаправленная стратегия, такая же как в трубном производстве. Мы понимаем, что нельзя питать иллюзий, что мы сможем постоянно присутствовать на этом рынке. Он сильно политизирован, а это значит, что в любой момент решением одного человека его могут закрыть.
– Есть ли какая-то специфика в плане казахского или белорусского рынков?
Они же используют одно таможенное пространство, поэтому вы можете завезти колесо в Беларусь, а оно дальше пойдет в Россию без пошлин и ограничений. Потому Тамсоюз используется как барьер.
Продолжение интервью читайте завтра, 27 сентября. Во второй части речь пойдет о новых проектах "Интерпайпа", процессе разработки и внедрения инноваций и работе с человеческим капиталом.