Плохо, когда эмоции начинают брать верх в разговоре на серьезную тему, каковой является судьба угольной промышленности. Но жить в шахтерской глубинке, видеть все, что происходит, по долгу службы день за днем вникать в различного рода информацию, касающуюся угольных проблем, и оставаться посторонним наблюдателем или холодным аналитиком — как это возможно? Еще больнее, если слышишь, когда угольную промышленность называют самой «криминализированной» отраслью в Украине. Но кто и как ее такой сделал? Аргументов, подтверждающих, что в отношение отрасли была применена масштабная, хорошо просчитанная схема создания на ее ресурсах крупных неугольных капиталов, предостаточно, стоит лишь внимательно присмотреться к истории угольной промышленности за последние десять лет и правильно оценить ее экономический статус в рыночных условиях Украины.Начнем с того, что до 2004 года рост цен на угольную продукцию искусственно тормозил главный и единственный ее собственник — государство. В то же время рыночные условия ценообразования коснулись абсолютно всех видов материальных ресурсов и продукции, которые потребляет сама отрасль, чтобы обеспечить производственный процесс. Можно не называть ни абсолютный, ни относительный рост цен на металлопрокат, горное оборудование, электроэнергию, газ, воду, строительные материалы, ГСМ и др. за период с 1992 по 2005 год. Любой старшеклассник провинциальной школы скажет: в 5—10 раз.Важнее, как на этом фоне выглядит «утешительный приз» в виде ежегодной господдержки, по-прежнему не превышающей 4,5 млрд. грн. в год? Копните глубже и получите более серьезные выводы. Где у нас самые крупные частные капиталы? Газ, металлургия, энергетика! И если две первые отрасли собрали капиталы со всей Украины с бору по сосенке, то в энергетике главным донором капитализации стала угольная промышленность, дававшая дешевое сырье почти десять лет подряд, одновременно оплачивая все растущие тарифы на электроэнергию. Что это, если не легализированный перелив государственных средств в частный сектор? Это — криминал, но высшего, т.е. ненаказуемого уровня.Корпоратизация и акционирование угольной промышленности были искусственно приостановлены практически сразу же, как только в отрасли были созданы государственные холдинговые компании. Кто остановил? Почему? Да потому, что выпустить из рук такого мощного, как выяснилось, донора, на просторы рынка было невыгодно для имеющего уже сильное парламентское и правительственное лобби капитала. Кто, как и в каких размерах безнаказанно наживался на угольной промышленности, чтобы все расследовать, не хватит сил всей прокуратуры Украины, а также мощностей бумажной промышленности — чтобы описать. Десятки и сотни фирм и фирмочек облепили шахты в период бартерных расчетов. Везли все: комбайны, крепь, краску, компьютеры, цепи, конвейеры и конвейерные ленты, стойки, электродвигатели… Куда было деваться, если у шахт «живых» денег едва ли хватало на половину фонда зарплаты да разнарядку по налогам? Остановить производство? А тут — брали углем и векселями и даже металлоломом. Приходилось уступать и хорошо уступать, не всегда, конечно, без «премиальных» от довольных сделкой коммерсантов.Приватизация в энергетике вступила в окончательный этап, и тут же создается единое Министерство топлива и энергетики, ликвидируются вексельные расчеты и взаимозачеты. И нужно было быть свидетелем еженедельных министерских селекторных переговоров, на которых угольщики докладывали только о поставках угля на электростанции, а приватизированные облэнерго — о фактическом сборе средств во всех регионах Украины. Свои «селекторы» на базе этих данных проводились и с главами облгосадминистраций, чтобы те обеспечивали нужный уровень расчетов за электроэнергию по всем категориям потребителей в области. Вот тогда и приказал долго жить вампирушка-бартер. Энергетике за конечный продукт нужны были уже только деньги. Ясно, что доля угля в этих расчетах за конечный продукт — электроэнергию с доставкой — была даже не 50%. Но остался без ответа один «вопросик»: а, что, нельзя было взяться за расчеты в денежной форме еще на заре независимости Украины или в самые критические годы, когда угольная промышленность осталась без господдержки и билась как рыба об лед?Свою позитивную роль единое Министерство топлива и энергетики все-таки сыграло и для угольщиков. Не будь его, из бартерных схем отрасль, наверное, не выбралась бы никогда. Для угольной промышленности в 2003 году забрезжил свет в конце тоннеля. Оказывается, ничего особенного не нужно было долго и мучительно составлять и утверждать, как было это со знаменитой программой «Украинский уголь», утвержденной премьер-министром А. Кинахом 19 сентября 2001 года и обойденной им же в проекте госбюджета на 2002 год. Нужно было просто поднять цены на уголь и угольный концентрат и вывести из ручного управления выделение предусмотренных бюджетом средств, чтобы отрасль ответила стабилизацией и доверием к правительству.Пока же украинская экономика, достигшая в 2004 году рекордных темпов роста, успешно их теряет. Не осталась «неприступным бастионом» и угольная промышленность. Первые ощутимые «результаты», полученные отраслью от нового правительства, выразились в том, что на развитие и перевооружение денег не поступает, только — текущая господдержка на себестоимость.19 мая Президент В. Ющенко провел рабочее совещание по вопросам угольной отрасли, на котором обсуждался вопрос ее нынешнего состояния и дальнейшего реформирования. По его мнению, отрасль остается «полукриминальной, в ней созданы монопольные, замкнутые схемы, цель которых — не как поднять добычу угля, не как довести средства до кармана шахтера, а как отмыть их». По расчетам, только в Луганской угольной компании (ЛУК) делали «из воздуха» около 100 млн. грн. экономии в год. Каким образом? Во-первых, став единым юридическим лицом, ЛУК становился и единым налогоплательщиком по налогу на прибыль. С увеличением цен на угольную продукцию в 2004 году и с начала нынешнего среди бывших объединений появились прибыльные: «Ровенкиантрацит», «Свердловскантрацит» и др. За счет убыточности более слабых объединений общей прибыльности у ЛУК практически не было, а значит, и налог на прибыль сильных объединений оставался в их распоряжении и эти средства можно было направить как на развитие, так и на решение социальных вопросов.Кроме того, ЛУК становился крупным оптовым закупщиком по всем видам материальных ресурсов, что тоже давало бы свои выгоду за счет более низких цен.И все бы заработало, если бы уже в первом квартале новое правительство добросовестно отдало угольщикам средства, предусмотренные госбюджетом на оснащение новых лав. Но даже на святая святых — технику безопасности — не было направлено ни гривни.К сожалению, инициаторами еще одного «этапа реформирования» стали сильные угольные предприятия. И их можно понять, хотя никто не гарантирует, что при таком отношении правительства их положение в условиях самостоятельности будет лучше. А на повестке дня еще одна реформа — вновь будет образовано министерство угольной промышленности. Так и хочется назвать все это «назад в будущее», только там, в известном фильме, смешно и весело, а у нас — мутно и тревожно, потому что веры в искренность всех реформационных намерений нового правительства нет.И за примерами, даже тут, в глубинке, далеко ходить не надо. В Первомайске Луганской области есть шахтопроходческое управление по бурению стволов и скважин, которому в Украине заказы найти не так-то легко, зато в России, особенно в Кузбассе, работы хватает. Головное предприятие этого управления в Донецке, и хотя ничем и никак оно не помогает Первомайскому ШПУ, доходы этого управления не дают покоя донецкому руководству. Прибрать их к рукам, лишив управление статуса юридического лица, — и дело с концом! Не дай же Бог, если управление само вырвется еще и на ливанские контракты по бурению, и золотые потоки валюты потекут не в большой карман и без того неслабой донецкой структуры, а куда-то в крохотный, Богом забытый Первомайск.Но что же будет с угледобывающей отраслью? Сколько «стахановских пустынь» останется от нее на месте слабеньких регионов? Или все-таки Ю.Тимошенко, хоть и не очень-то разбирается в проблемах угольной отрасли, сдержит свое слово и ни одной шахты не закроет, а придержанные 0,5 млрд. грн. за I полугодие «уже идут» в отрасль? Первый шаг, очевидно, надо сделать самому Президенту и снять с отрасли позорное клеймо, так несправедливо вновь поставленное 19 мая, заменив эпитет «полукриминальная» на более точный — «многострадальная».А страдания отрасли начались опять. Донецк бьет тревогу: из-за снижения спроса на металл упал спрос на коксующийся уголь. Впервые за пять лет коксовые шахты области в убытках. Зарплата по ряду донецких шахт не выплачена даже за апрель. В Луганской области бастуют шахтеры «Никанор-Новой». В Красном Луче прошел митинг горняков и жителей города против нового приказа Минтопэнерго о реформировании. Чем и как платить шахтерам заработную плату в июне — проблема.Так угольная промышленность вновь оказалась в условиях середины 90-х, на это хватило всего лишь пяти месяцев руководства страной и ее экономикой командой «реформаторов». Что ждет отрасль дальше? Судя по звону в посудной лавке нашей экономике и политике, новая полоса испытания на прочность в самом неблагодарном деле — расплаты за чужие грехи и ошибки.
[Украина и мир сегодня, №25 (344), 1 июля 2005]