Пойдя на слияние с Arcelor, владелец «Северстали» Алексей Мордашов получил шанс стать металлургом номер один в мире. Эта сделка, если ей суждено состояться, может обернуться кризисом для стальной империи Лакшми Миттала.
Новость об объединении активов Arcelor и российской «Северстали» для большинства аналитиков стала неожиданностью. То, что европейцы попытаются защититься от враждебного поглощения со стороны индийской Mittal Steel (MS), было очевидно, но то, что «белым рыцарем» для Arcelor выступит российская компания, близкая к Кремлю, предугадать было сложно. До конца июня акционеры Arcelor примут окончательное решение о том, кто станет крупнейшим совладельцем их компании. На 28 июня намечено внеочередное собрание акционеров Arcelor, на котором инвесторы выразят свое отношение к слиянию с российской компанией. А уже на следующий день закончится срок действия оферты MS.
В любом случае Arcelor идет на сделку вынужденно. Компания вряд ли согласилась бы на слияние с «Северсталью», если бы не угроза поглощения со стороны MS. И мотивация для борьбы за Arcelor у индийцев и россиян одинаково высокая. Несмотря на то что, согласно предварительным договоренностям, Алексей Мордашов получает миноритарный пакет акций Arcelor, именно он как крупнейший акционер станет фактическим хозяином компании. Тот же сценарий, только в более жестком варианте, будет реализован, если акционеры все же предпочтут партнерство с Лакшми Митталом. Но если для россиян объединение с Arcelor стало превосходным шансом выбиться в безусловные лидеры мировой металлургии, то для Mittal Steel вопрос поглощения европейской компании является едва ли не вопросом выживания. Уступив «Северстали», MS может надолго — если не навсегда — потерять ведущее положение на мировом металлургическом рынке.
Не только деньги
Борьба за Arcelor развернулась в январе этого года. Тогда крупнейшая в мире сталелитейная компания Mittal Steel объявила о планах поглощения своего ближайшего конкурента. MS предложила обменять часть своих акций на ценные бумаги европейской компании с доплатой. Сумма сделки предполагалась на уровне 18,6 млрд евро. Подогретая интересом индийской компании, капитализация Arcelor меньше чем за полгода выросла на 75%. Несмотря на то что новость о поглощении компании вызвала положительную реакцию на бирже, менеджмент Arcelor во главе с его бессменным руководителем Ги Долле рекомендовал акционерам не соглашаться на условия MS. Более того, Arcelor не побрезговала воспользоваться классическими схемами защиты от враждебного поглощения вроде «отравленной пилюли». Так, в договоренность с японской компанией Nippon Steel был включен пункт о возможном отзыве лицензии на использование ею технологии, позволяющей производить качественный автомобильный лист для потребностей японского автопрома, в случае изменения корпоративной структуры Arcelor. Тем самым компания существенно теряет привлекательность после ее поглощения. Кроме того, Arcelor подала в суд на Mittal Steel, обвиняя ту в незаконном использовании запатентованной европейцами технологии обработки металла. Однако все это оказалось тщетным.
Официально оферта для акционеров Arcelor была объявлена 18 мая. А уже на следующий день компания Миттала увеличила свое предложение до 22,7 млрд евро. Более того, Mittal Steel заявила, что готова отказаться от контрольного пакета европейской компании, довольствуясь 45% ее акций. И управленцам Arcelor стало сложно обосновать нежелательность такой сделки: по мнению большинства аналитиков, MS предложил справедливую цену за конкурента. А учитывая, что большинство акционеров европейской металлургической группы — это портфельные инвесторы, именно вопрос цены должен был сыграть ключевую роль в принятии окончательного решения. Правда, аргументация невозможности слияния Arcelor с Mittal Steel часто имела очень отдаленное отношение к бизнесу. Ведущие средства массовой информации активно критиковали правительства стран, в которых оперирует Arcelor, за попытки разжечь ксенофобские настроения в отношении индийского бизнесмена Лакшми Миттала. Европа оказалась психологически не готова к экспансии капитала с Востока. В этой ситуации единственный способ оправдать отказ Митталу — это найти для Arcelor другого покупателя.
О слиянии с «Северсталью» было объявлено спустя неделю после того, как начала действовать оферта Mittal Steel. По условиям сделки, в обмен на 32% акций объединенной компании Алексей Мордашов передаст 89% акций «Северстали», свои доли в компаниях «Северсталь-ресурс», американской Severstal North America и итальянской Lucchini, а также доплатит 1,25 млрд евро деньгами. Помимо этого Мордашов обязуется в течение четырех лет не увеличивать свой пакет в Arcelor и на протяжении пяти лет не продавать его никому другому. Впрочем, это не мешает российскому олигарху еще до окончательного завершения сделки мечтать о будущем контроле над крупнейшей в мире металлургической компанией. Ведь после намеченного на ближайшее время выкупа европейской компанией собственных акций на сумму 150 млн евро и последующего их погашения доля Мордашова в компании автоматически увеличится до 38%. Впоследствии олигарх планирует увеличить ее до 45%. (О своем желании выкупить такую же долю в Arcelor ранее заявлял Лакшми Миттал.) Такого количества акций хватит, чтобы блокировать любое собрание акционеров будущей крупнейшей мировой компании. Более того — поскольку корпоративное законодательство Люксембурга (где прописана Arcelor) жестко не определяет понятие кворума, Мордашов имеет возможность продавливать большинство выгодных ему решений.
Выиграть время
Почему выбор пал именно на «Северсталь», руководству Arcelor объяснить непросто. С точки зрения аналитиков альянс с японской Nippon Steel, немецкой ThyssenKrupp или корейской Posco выглядел бы намного естественней. Несмотря на видимые достижения российской металлургической компании в вопросах корпоративного управления и социальной ответственности, ей далеко до грандов мировой металлургии. Слияние Arcelor и «Северстали» — это не слияние двух гигантов, как это могло бы быть в случае с Mittal Steel. В данном случае европейская компания сохраняет видимость паритета в отношениях с партнером, и, главное, — у нее остается временное пространство для маневра, рассказывает начальник отдела маркетинга и консалтинга департамента по вопросам металлургического комплекса украинского центра «Держзовнішінформ» Александр Сирик. Несколько лет, на протяжении которых у Мордашова будут связаны руки, дают руководству Arcelor определенные преимущества. И за них менеджмент Arcelor готов дорого заплатить.
Велики политические риски объединения с россиянами. Предубеждения европейцев о влиянии Кремля на бизнес-элиту своей страны не лишены оснований. К примеру, именно по этой причине в ЕС настороженно относятся к планам российского «Газпрома» усилить свое влияние на внутренних рынках европейских стран. Воздействие правительства и президента РФ на металлургию не столько очевидно, как в газовом секторе, но его не стоит и недооценивать. Из официальных источников известно, что накануне объявления о сделке с Arcelor Алексей Мордашов встречался с Владимиром Путиным для обсуждения проблем трубной отрасли. Специалисты считают, что именно тогда олигарх сумел заручиться поддержкой президента в отношении будущего слияния. Менеджмент Arcelor — компании, которая до сих пор слыла эталоном честных отношений с инвесторами и рабочими, — поступился своими принципами, согласившись на сделку с «Северсталью». Тем самым он фактически пренебрег мнением акционеров. «Arcelor все подстроила так, что почти невозможно остановить эту сделку. Руководители компании действуют исключительно из эгоистических побуждений, они просто цепляются за свои кресла», — заявил на прошлой неделе глава европейского подразделения MS Роланд Баан. Чтобы помешать слиянию с «Северсталью», на собрании 28 июня должны высказаться против не менее половины акционеров Arcelor. Вместе с тем традиционно собрания акционеров этой компании посещает менее трети ее совладельцев. Формально менеджмент Arcelor законов не нарушает, но пятно на репутации после этого будет ему обеспечено.
Новый поворот событий не заставил Mittal Steel отказаться от амбициозных планов. Финансовый консультант компании — американский инвестиционный банк Goldman Sachs — предпринимает сейчас попытки сорвать сделку с россиянами. В частности, предполагается изменить порядок утверждения или отклонения слияния с «Северсталью» таким образом, чтобы решение принималось не менее чем двумя третями от общего числа голосов акционеров. Времени на созыв внеочередного собрания акционеров (для этого Goldman необходимо заручиться поддержкой 20% акционеров Arcelor) осталось очень мало, но если это все же удастся сделать, вероятность создания новой компании на базе активов Arcelor и «Северстали» существенно снизится.
Большой — не значит эффективный
По большому счету экономических стимулов к объединению Arcelor с кем бы то ни было нет. Финансовые аналитики затрудняются сказать, будет ли капитализация новой компании выше, чем суммарная капитализация Arcelor и «Северстали» или Arcelor и Mittal Steel. Заявленный синергетический эффект в 400–500 млн евро выглядит незначительным на фоне масштабов будущей объединенной компании (производство свыше 70 млн тонн стали в год, оборот порядка 46 млрд евро). Цена, которую Mittal Steel и «Северсталь» предлагают за Arcelor, примерно одинакова и колеблется в районе 34 евро за акцию. Заявления Arcelor, что для сделки с «Северсталью» ее акции будут оценены в 44 евро, некорректно, считают аналитики. Независимой оценки активов российской компании никто не проводил, а денежный взнос в размере 1,25 млрд евро, что составляет не более чем одну восьмую объема сделки, не дает возможности говорить о реальной цене акций Arcelor.
Очевидно, что слияние европейской компании с российской — это выбор худшего из зол. Еще не так давно Ги Долле заявил следующее: «Лучший проект для Arcelor — это Arcelor». После этого любые доводы в пользу слияния с «Северсталью» звучат вымученно.
Arcelor — компания со своим лицом и своей особой философией ведения бизнеса. Она является одним из лидеров движения навстречу профсоюзам, экологическим и донорским организациям. На заводах Arcelor — одни из самых низких показателей травматичности. И главное — это компания, всю свою историю занимавшаяся планомерным построением металлургического бизнеса. Активы, на базе которых строилась Arcelor, — это практически вся металлургия Франции, Испании и Люксембурга. Концентрация производства в Европе — порядка 70%, здесь же сосредоточен весь научный и технологический потенциал компании. При этом компания успешно использует преимущества регионального размещения производства. Так, развитие бразильских железорудных активов позволяет концерну везти оттуда дешевые полуфабрикаты в ЕС и США, где они перерабатываются в качественные сорта стали и высокопередельный прокат. Глобальные товаропотоки предельно оптимизированы, что способствует снижению издержек производства и полностью исключает конкуренцию между заводами компании.
Mittal Steel подобными успехами похвастать не может. Активы стального гиганта приобретались зачастую хаотично: огромный совокупный выпуск стали — порядка 60 млн тонн — дают десятки разрозненных предприятий по всему миру. MS не скрывает, что их основной тактикой расширения бизнеса являются покупка убыточных предприятий и выведение их на прибыльность за счет снижения издержек. Затем следует очередная покупка активов. Если Arcelor специализируется на производстве качественной продукции высокой степени переработки, то рыночная ниша MS — низкопередельная продукция. Mittal Steel занимает лидирующее положение в мировой металлургии только по показателям выплавки стали, но никак не по объему доходов. Так, оборот Arcelor в 2005 году составил более 50 млрд долларов, тогда как у Mittal Steel — только 30 млрд, хотя MS произвела стали на 10 млн тонн больше.
«Японская Nippon Steel выпускала сорок миллионов тонн стали еще в 1974 году. С тех пор они только сократили производство, но это не помешало им обеспечить лидерство за счет перехода в более высокотехнологичную нишу. Им вовсе незачем гнаться за миллионами тонн в стране без ресурсов. Большой — не значит эффективный», — говорит Александр Сирик. Другой пример — немецкая ThyssenKrupp, занимающая лишь седьмое место в мире по уровню производства, но зато третье — по уровню доходов. Слияние Arcelor и Mittal — это сочетание несочетаемого. Случай с «Северсталью» менее однозначен. Российская компания тоже пытается работать в нишах дорогой продукции. Так, одним из плюсов слияния с Arcelor Алексей Мордашов считает то, что вместе компании займут около 22% мирового рынка автомобильной стали. Этот пример должен воочию продемонстрировать преимущества консолидации мировой металлургии. Но сегодня это кажется неактуальным.
Недосягаемая концентрация
Теория, обосновывающая необходимость консолидации мировой металлургии, не нова. Ее активным сторонником является тот же Лакшми Миттал. Суть ее сводится к вопросу обеспечения стабильности глобального рынка металлургической продукции. Металлургам сложно участвовать в ценообразовании. Так, свыше 70% мирового производства железной руды сосредоточено в руках трех компаний: британо-австралийских Rio Tinto и BHP Billiton, а также бразильской CVRD. Не меньшей является и концентрация производства автомобилей, которое контролируют несколько американских, японских и немецких компаний. Получается, что, с одной стороны, — рентабельность металлургов ужимают сырьевые компании, а с другой — крупнейшие потребители стали, которые не дают взвинтить цены на металл. В таких условиях металлургические компании вполне естественно стремятся к укрупнению.
Однако, несмотря на активные процессы слияний и поглощений в металлургическом секторе, сколько-нибудь продвинуться в деле концентрации отрасли не удалось. Ответом на вопрос «почему?» может послужить пример той же Mittal Steel. За неполные пять лет MS существенно нарастила выпуск стали путем покупок крупных предприятий вроде Ispat International или «Криворожстали», выйдя на производство 60 млн тонн стали в год. Но за то же время Китай добавил к мировому производству еще 70 млн тонн стали за счет малых и средних предприятий. В итоге концентрация мирового производства не только не возросла, а скорее уменьшилась. При этом бурный рост экономики Поднебесной, а также еще нескольких крупных развивающихся стран в ближайшие годы не позволит говорить о концентрации мирового металлургического производства всерьез. Все разговоры о кризисе перепроизводства разбиваются в прах, если знаешь, что в это же время в Китае строится новый сталелитейный завод гигантской мощностью 20 млн тонн стали в год.
Ставка Mittal Steel на крупные приобретения может оказаться для игрока номер один фатальной, предсказывают аналитики. Экстенсивное расширение бизнеса — дело затратное. Покупки крупных предприятий сопровождаются привлечением огромных кредитных средств, по каждому предприятию существует набор инвестиционных и социальных обязательств, невыполнение которых грозит как минимум конфликтом с правительствами стран, где они расположены, а как максимум — их отъемом. «Нельзя исключить, что в течение следующего года Mittal Steel вообще перестанет существовать. Такие крупные корпорации сравнимы с боксерами-тяжеловесами, карьера которых часто длится до первого проигранного боя. В случае проигрыша Митталом борьбы за Arcelor все последующие инициативы будут выглядеть далеко не так эффектно», — прогнозирует Александр Сирик. По некоторым данным, кредиторская задолженность Mittal перед банками достигла 12 млрд долларов. Еще большую сумму могут составить инвестиционные обязательства компании. В этом контексте настойчивость в объединении с Arcelor можно объяснить желанием получить доступ к финансовым потокам европейской компании с тем, чтобы вместе тянуть лямку многочисленных обязательств. Примеров банкротств огромных корпораций можно насчитать с избытком.
Урок для Украины
После покупки «Криворожстали» корпорация Mittal Steel стала неотъемлемой частью металлургической промышленности Украины. Рекордная цена продажи украинского меткомбината стала самым большим достижением двух составов правительства в 2005 году. Вместе с тем продажа «Криворожстали» похоронила, пусть и теоретические, шансы Украины создать собственную транснациональную металлургическую компанию. Вхождение Криворожского комбината в состав таких финансово-промышленных групп как System Capital Management или «Индустриальный союз Донбасса», автоматически вывело бы эти компании во вторую десятку мировых производителей стали. Тем более что обе корпорации уже успели обзавестись небольшими европейскими заводами и по набору производственных активов не слишком уступали бы ведущим компаниям своего сегмента.
До сих пор жесткое регулирование деятельности транснациональных компаний не находило достаточной поддержки в странах Европы и Соединенных Штатах Америки. Наоборот, правительства этих государств всячески поощряли создание и развитие собственных ТНК, которые являются локомотивом прогресса их экономик. Глобальные корпорации позволяют доминировать не только экономически, но и интеллектуально. Огромное количество специалистов из этих стран едут работать в те регионы, где присутствует их компания, и занимают чужие рабочие места. Тот же Mittal, купив заводы в Южной Африке или Украине, ставит во главе их индийских менеджеров, а не местных специалистов.
Поскольку «Криворожсталь» является частью империи Mittal Steel, судьба этой корпорации небезразлична украинской металлургии. Сегодня Mittal претендует на еще одно крупное украинское предприятие — Криворожский горно-обогатительный комбинат окисленных руд, который после достройки станет крупнейшим сырьевым активом в отрасли. Кроме того, компания обозначила свой интерес к приватизации местных шахт и коксохимов. Это значит, что уже в ближайшее время украинскому правительству нужно будет определиться: ставить ли все фишки на Mittal Steel с претензией на роль регионального ядра этой глобальной корпорации или же разложить стальные яйца по разным корзинам.
Глеб Простаков
Эксперт-Украина, №22(72) 03 Июня 2006