“Прочитав в интернете о том, что я звонил из Орджоникидзе Коломойскому на мобильный, понял, что все чушь несусветная, какая-то заказуха! Ложь накладывается на ложь — одни врут, что я был рядом с Коломойским, другие — что я звонил ему и т.п.”
— Президент обвинил Юлию Владимировну в не совсем формальных связях с “Приватом”, в частности в лоббировании интересов этой группы в конфликте вокруг НЗФ. Вы согласны с этими обвинениями?
— Вы знаете прекрасно, что и в мой адрес выдвинуты такие обвинения. Госпожа Семенюк ( председатель Фонда госимущества Украины. — Ред.) , выступая 2 сентября в эфире радио “Эра”, на всю Украину заявила, что Сергей Грищенко сел в одну машину с Коломойским и Боголюбовым ( ли деры “Привата”. — Ред.) и вместе едут проводить собрание акционеров в Орджоникидзе.
— Говорят, вы подали на нее в суд?
— Да , за клевету. Это же абсурд, Коломойского в тот момент вообще в Украине не было.
— А вы с ним до этого ездили в одной машине?
— Нет, я раз в жизни с ним встречайся весной 2003 года. Мы обсуждали проблемы ДМК им. Петровского. “Приват” там откровенно “шкодничал” с заработной платой, чем вызвал протесты работников предприятия. Я приехал с целью усовестить его и добиться повышения зарплат рабочим. Скажу сразу: я ничего не добился. Тогда, кстати, разговор зашел и об НЗФ, и он мне сказал: “То, что делает сейчас Михаил Чечетов с НЗФ, срока давности не имеет”.
Когда я ему в конце разговора вручил свою визитку с номером мобильного телефона, в ответ он мне протянул свою, где была только его фамилия. И все. Игорь, его отчества не помню (мы с ним с тех пор не общались, знаю, что все его называют “Беня”) , так вот, Беня развел руками и сказал, мол, у меня нет мобильного телефона, а если вам будет нужно, вы меня всегда найдете.
Прочитав в интернете о том, что я звонил из Орджоникидзе Коломойскому на мобильный, понял, что все чушь несусветная, какая-то заказуха! Ложь накладывается на ложь — одни врут, что я был рядом с Коломойским, другие — что я звонил ему и т.п.
— Кстати, а вы общались с Валентиной Семенюк после всех этих событий?
— В телефонном разговоре и субботу, 3 сентября, она пыталась извиниться и сказала, что ее дезинформировали…
— Кто?
— Не знаю, кто-то ей шепнул, что я сел в машину с Коломойским. В ответ я сказал, что “и сейчас еду в одной машине с Боголюбовым и Коломойским, они передают большой привет, но выяснять, все эти вопросы мы будем в суде и в присутствии адвокатов”.
— Вы так и не ответили на вопрос: лоббировала ли Юлия Владимировна интересы “Привата” в деле с НЗФ?
— Она отстаивала интересы государства…
— Где-то мы уже это слышали…
— Так, давайте с вами вместе подумаем: у государства на руках пакет в 50% + 1 акция…
— Продан еще два года назад.
— Heт, господа. Согласно всем последним решениям судов, контрольный пакет находился и находится и собственности у государства. Остальные 50% распределены условно поровну между “Приватом” и “Интерпайпом”. Но ведь для кворума на собрании акционеров необходимо 60%, значит, государству необходимо договариваться с одним из собственников. Поймите, восстановление государственного контроля над НЗФ без сотрудничества с миноритарным акционером было невозможным. Мы обратились к “Привату”, потому что, как вы догадываетесь, “Интерпайп” абсолютно не горел желанием восстанавливать государственную собственность.
— Вы считаете, что никаких коррупционных действий со стороны государственных чиновников в конфликте вокруг НЗФ не было?
— Нет.
— И вас не пытались лично заинтересовать?
— Знаете, я скажу, как наш Президент: эти руки ничего не украли. Я честный государственный служащий.
— Вопрос был не о том, брали вы взятку или нет, а о том, предлагали ли вам ее?
— (Смеется) Как ни обидно, нет.
— А почему вы исключаете возможность того, что руководителю правительства предлагали деньги?
— Я в этом уверен. Во всяком случае, Юлия Тимошенко пыталась делать все по закону, хотя и допустила некоторые ошибки.
— Кстати, “Приват” еще задолго до упомянутых вами судебных решений пытался инициировать проведение собрания акционеров в Орджоникидзе.
— Все факты, о которых я буду вам сообщать, могу подтвердить документально. Итак, 25 апреля 2002 г. Укрсоцбанк обратился в “Славутич-Регистратор” с просьбой передать акции, которые были на счете ФГИУ, номинальному держателю акций — ОАО “Межрегиональный фондовый союз” (МФС). 12 июня эта передача состоялась. 30 апреля 2003 г. Шевченковский районный суд г. Запорожья принял решение, что МФС должен передать эти акции обратно, с восстановлением их в реестре, который ведет “Славутич-Регистратор”. Так вот, прокуратура Днепропетровской области в сентябре 2005 г. пришла к выводу (и информировала об этом Генеральную прокуратуру), что ООО “Славутич-Регистратор” — единственный законный регистратор. Поэтому в системе его реестра с июня 2003 г. ФГИУ считается собственником 50% + 1 акция ОАО “НЗФ”.
До того как поехать на собрание акционеров, я получил соответствующий документ от регистратора, где говорилось, что он добровольно перечислил на счет ФГИУ 50% + 1 акция. Перед тем как зарегистрироваться на собрании, я подошел к руководителю контрольной группы ГКЦБФР г-ну Степаненко и задал вопрос: “Могу ли я считать, что условия участия в собрании акционеров, которые передо мной поставила Валентина Семенюк в ее доверенности (в частности, о том, что я могу участвовать в собрании только в случае получения документов, подтверждающих зачисления акций на счет ФГИУ), выполнены?”. После того как группа изучила все имеющиеся у меня документы, ее руководитель сказал, что я могу регистрироваться.
— Странно, а почему “Славутич-Регистратор” вдруг ни с того ни с сего заявил, что законный владелец НЗФ — государство, и стал требовать проведения собрания акционеров? Почему регистратор не отобразил официальную продажу государством пакета 50% + 1 акция “Приднепровью”?
— Все законные изменения были отражены в этом реестре. Кстати, уже тогда “Славутич-Регистратор” пытался опротестовать факт продажи государством данного пакета.
— Но ведь это абсурд! Государство официально продало акции “Приднепровью”, есть же соответствующие документы!
— Эти вопросы не ко мне, а к Михаилу Чечетову.
— То есть два года после приватизационного конкурса не в счет?
— С точки зрения юриспруденции, да. Кстати, и хозяйственный суд признал сделку по продаже пакета незаконной. И уже тогда “Славутич-Регистратор” не отображал эту продажу акций со стороны Фонда, так как определил, что она является незаконной.
— Простите, но только суд может определить, является ли такая продажа законной, а не “Славутич-Регистратор”.
— Значит, были судебные решения. Этот вопрос, еще раз повторяю, не ко мне, а к представителям Минюста, ГКЦБФР, Фонда госимущества.
— То есть получается, что государство просто “кинуло” г-на Пинчука?
— Да, можно и так сказать. Точнее, определенные представители государства, которые проводили конкурс на незаконных основаниях.
— Объясните, а как вы вообще оказались в Орджоникидзе?
— Вечером 29 августа пришел факс из Кабмина — с поручением и с подписью премьер-министра, но без номера и даты. Я узнавал позднее — зарегистрированный документ с номером поступил из Кабмина в Минпромполитики во второй половине дня 30 августа, когда я уже был в Орджоникидзе. Одновременно по прямому телефону мне позвонил министр промышленной политики и попросил зайти. Зашел к нему в кабинет, держа в руках факс. Судя по всему, министр уже знал о поручении, он в это время заканчивал телефонный разговор с Валентиной Семенюк. Положил трубку и сказал, что участь моя облегчена: Валентина Петровна заявила, что возврат НЗФ державе — это дело ее чести, и она сама хочет ехать в Орджоникидзе и представлять ФГИУ. Он мне сказал, что вопрос о выписке доверенности на мое имя автоматически отпадает, и сообщил, что ФГИУ будет, скорее всего, рекомендовать меня на пост председателя наблюдательного совета НЗФ. Мы попрощались с министром, и ночью я уехал в Днепропетровск в командировку.
Утром я был в Днепропетровске. Позвонил оттуда в 9.00 Валентине Петровне, но она не ответила, а в 11.00 мне позвонили сотрудники Минпромполитики и сказали, что Семенюк не собирается лететь в Никополь, и ФГИУ срочно начинает оформлять на меня доверенность с тем, чтобы я представлял Фонд на собрании акционеров, которое состоится 30 августа в Орджоникидзе. Эту доверенность мне передали уже в 14.00. Но в ней был один нюанс: в отличие от других подобны доверенностей, в ней говорилось, что она действительна при условии получения мною документов, подтверждающих зачисление акций ОАО “НЗФ” в размере 50% + 1 акция на счет ФГИУ.
— To есть доверенность не была легитимной?
— Нет, она была юридически законной, но не корректной. Мне непонятно, почему в мае этого года на собрание представлять ФГИУ едет г-н Андрущенко, но у него на руках доверенность, в которой говорится, что ФГИУ владеет 50% + 1 акция НЗФ. Проходит три месяца, и вдруг ФГИУ заявляет, что у него нет акций.
— Вы считаете нормальным явлением отправку распоряжения премьер-министра по факсу и без необходимых атрибутов?
— Нет. Считаю, что ей не нужно было давать это поручение. И если бы каждый государственный орган в этих условиях действовал в пределах своих полномочий, то необходимость в таком поручении отпала бы сама собой.
— Значит, вы хотите сказать, что вас подставили?
— Да! Меня подставила Валентина Семенюк.
— Не Юлия Владимировна?
— Нет, она стремилась соблюсти закон. К ней у меня никаких претензий нет. Но я не могу понять действия Валентины Петровны. Почему, когда Сергей Грищенко ехал в Орджоникидзе, имея на руках решения соответствующих судов в пользу государства, г-жа Семенюк вдруг в тот же день начала трубить всем, что акций предприятия у Фонда нет?!
— Так почему она изменила свое решение?
— Задайте ей этот вопрос. Я, например, читал (конечно, не всему, что написано в прессе, можно верить), что г-ну Морозу предложили деньги на избирательную кампанию.
— Вы считаете, что материальная составляющая могла иметь место?
— Я этого не утверждаю, но и не исключаю.
— А почему вы не отказались участвовать в этом собрании, понимая, что вас хотят подставить?
— Если бы я не участвовал, то стал бы врагом Украины №1 и пособником Виктора Пинчука.
— А вы пробовали позвонить в ФГИУ перед регистрацией?
— Нет, а зачем? Я держал в руках последнее решение Высшего хозяйственного суда, имел доверенность, выписку о наличии акций, поэтому считал, что имею документы, позволяющие участвовать в собрании. До меня также было доведено решение Государственной исполнительной службы, которая запрещала мне, как представителю Фонда, уклоняться от регистрации и голосования на собрании в Орджоникидзе.
— Вы знаете, кому принадлежит “Славутич-Регистратор”?
— Не знаю.
— Неужели? А догадываетесь?
— Нет, абсолютно. В прессе говорят, что он близок к “Привату”. И наоборот, что “Славутич-Регистратор” был создан в 1994 г. тремя физическими лицами, не связанными с “Приватом”. Но я сам этот вопрос не исследовал, у меня и без этого море дел.
— Как вы можете объяснить наличие двух регистраторов у предприятия?
— Только бредом в нашей системе, неразберихой и ненадлежащим исполнением своих функций ГКЦБФР.
— А как вы объясняете то, что реестр, который вел “Славутич-Регистратор”, был официально объявлен утерянным?
— Ну зачем вы меня постоянно втягиваете в обсуждение вопросов, которые ко мне не имеют никакого отношения?! Этот вопрос максимально исследовала областная прокуратура, которая пришла к выводам, о которых я вам рассказал выше. Не мое это дело разбираться в том, какой из регистраторов легитимный, а какой — нет.
— Все основные ферросплавные активы, за исключением НЗФ, контролирует “Приват”. Допуская “Приват” к приватизационному конкурсу по НЗФ, государство может создать монополиста…
— Эти опасения имеют под собой почву. Этот вопрос должен быть дополнительно исследован Антимонопольным комитетом Украины, и “Приват” должен получить согласие AM К на так называемую концентрацию. Я не адвокат “Привата”, не знаю, какие именно аргументы они будут использовать в этом деле, но знаю, что существует множество аргументов против их участия в конкурсе.
— Уместно ли сегодня создавать монополиста на ферросплавном рынке?
— Очень бы не хотелось этого: когда яйца разложены по разным корзинам, проще работать всем. К тому же меня поражает, как работает “Приват” на своих предприятиях. Там одни убытки! Я не понимаю, как при сегодняшней цене ферросплавов в 1200 долларов за тонну рентабельность его бизнеса может быть 7%!
— Вы этого действительно не понимаете или все-таки догадываетесь, что существуют какие-то схемы вывода капитала?
— Я подозреваю, что существуют какие-то схемы, но детально я не могу ответить на этот вопрос, потому что все это на уровне предположений. Поверьте, для меня “Приват” не является священной коровой.
— Что собираетесь делать дальше?
— Пока работаю.
— С Юрием Ехануровым на тему дальнейшей вашей работы в министерстве вы говорили?
— Нет. Но я знаю, что, будучи в Никополе, на вопрос обо мне он четко ответил, что к Грищенко нет и не может быть претензий.
— Подорвал ли скандал с НЗФ вашу репутацию?
— В одних глазах — подорван, в других — нет. Знаете, я не исключаю, что мне придется заняться политикой. До этого скандала я пытался “бегать” от нее, сейчас же все мои друзья, имеющие опыт политической деятельности, говорят, что стартовый пиар я получил неплохой.
— Хоть и не совсем белый…
— Может быть.
— Вы пойдете в блоке с Юлией Владимировной?
— Я этого не говорил.
— Ходят слухи, что вас в ближайшее время хотят “уйти” с поста замминистра?
— Да, есть такие слухи. Мне известно, что в Секретариате подготовлено представление на мое увольнение. И снова без причин, без согласования с премьер-министром, как и в прошлый раз.
— А кем именно подготовлено?
— Одним высокопоставленным представителем Секретариата.
— Кто вам об этом рассказал?
— Мне рассказала об этом Юлия Владимировна, еще будучи при власти, за неделю до ее увольнения.
— А что она еще говорила вам?
— Она мне четко сказана, что если на меня будет оказываться давление, она готова со мной вместе идти в суд.
— А кто сегодня заинтересован в вашей отставке?
— Те, кто хочет сделать меня стрелочником.
— Какова позиция Президента?
— Не знаю, к сожалению, я с ним не встречался, хотя написал ему письмо и приложил к нему отчет о своей поездке. Но ответа так и не получил .
Владислав Силивончик, Михаил Бно-Айриян
Бизнес, №38 (661), 19 сентября 2005 года