Отсутствие конструктивного диалога правительства с парламентом является одной из проблем промышленной политики. Это тормозит принятие важных решений для вступления Украины в ВТО и ЕС. В частности, затягивается гармонизация внутреннего законодательства для упрощения интеграции в эти структуры. Эти и другие проблемы uaprom.info продолжает обсуждать с министром промполитики Владимиром Шандрой.
– Прогноз для Украины относительно вступления в ЕС – не раньше 2015 г. На ваш взгляд, – это достаточный строк? Или стоило бы его… еще отодвинуть?
– Стоит усматривать несколько этапов присоединения к ЕС. Первый из них уже состоялся – это предоставление Украине статуса страны с рыночной экономикой, второй, на который можно надеяться в ближайшем будущем, – вступление в ВТО, третий – заключение соглашения о свободной торговле со странами ЕС. Уже сейчас с депутатами Европарламента мы обсуждаем этот вопрос и убеждаемся, что решение его реально.
Мы не будем сидеть и ждать 2015 г. Каждый год должно ощущаться существенное «потепление», прежде всего в экономическом аспекте. Вот, к примеру, сейчас пересматриваются подходы ЕС к визовым вопросам для граждан Украины… Так что комплекс мер большой, и, думается, если мы будем двигаться стремительно, то момент вступления в ЕС можно существенно приблизить. А если так, как было до сих пор, то это будет еще позже. В конечном итоге «в Европу»-то мы хотим двигаться потому, что нас привлекают социальные стандарты, которые существуют в тех странах, интересует рынок труда, который открывается для наших граждан на легальной основе, а не так, как нам с вами известно – со всей социальной незащищенностью наших граждан, оказавшихся за рубежом…
– Если учесть, что процесс «заторможен» из-за неприятия ряда законодательных актов, которые требовались по условиям вступления в ВТО, вопрос о том, как, на ваш взгляд, должны быть гармонизированы отношения между таким ведомством, как Минпромполитики, и парламентом?
– С профильным Комитетом мы общаемся довольно часто по многим вопросам и стремимся к тому, чтобы отношения были такими же, как они сложились, в частности, у меня в период работы в Верховной Раде. К таким же отношениям стремимся и с другими комитетами. Но если, бывает, что одновременно в десяти комитетах проходят заседания, и на все приглашают представителей Министерства, то мы просто физически не можем удовлетворить это требование. Имею в виду себя и четырех заместителей. Тогда предлагаем участие наших руководителей департаментов, которые непосредственно и глубоко знают курируемые отрасли. Увы, это не всегда воспринимается парламентариями как «надлежащий уровень» нашего участия в работе над законопроектами. К тому же, следует учитывать подходы определенных политических сил к тем или иным вопросам.
– Как на ваш взгляд – как вчерашнего парламентария – оправдано ли стремление высшего руководства страны к приватизации некоторых предприятий, не взирая на существующее состояние законодательства о стратегических объектах? Если бы вы не были министром, то с каким из подобного рода решений не согласились бы?
– Ситуации разные, и они меняются. Скажем, необходимо оставить атомную энергетику. Наше общество еще не созрело к тому, чтобы приватизировать атомную энергетику. Это должно остаться в госсобственности. Кроме того, и военно-промышленный комплекс. В данный момент он должен остаться под государственным контролем. Также и железная дорога, хотя во многих цивилизованных странах она приватизирована. Вместе с развитием общества мы сможем выходить на те процессы, когда общество сможет влиять на монополистов, от деятельности которых зависит жизнь каждого человека, – тогда можно будет говорить оп приватизации таких объектов. Если мы, скажем, будем создавать ядерное топливо, то предприятие-производитель тоже должно быть государственным.
– Но ведь уровень менеджмента на этих предприятиях далеко не всегда соответствует современным требованиям…
– Где-то соответствует. Есть же у нас предприятия, которые работают суперуспешно, имея колоссальную прибыль, выплачивая заработную плату, разрабатывая новые темы… Значит, на таких предприятиях «на своем месте» руководитель.
– Но в то же время на ряде этих предприятий, где была и прибыль, модернизация не происходила. А теперь мы боимся, что с подорожанием газа, продукция станет нерентабельной. Хотя руководители «сидели» на хороших предприятиях с востребованной продукцией…
– Если обратить внимание на металлургический комплекс, то мы можем сейчас полностью отойти от доменного производства, использовавшего газ. Это – около 3 млрд. кубов экономии ежегодно. И перейти на пылеугольное вдувание. На непрерывном разливе стали и конверторном производстве мы сэкономим еще 1,8 млрд. кубов газа. Если ГМК сейчас потребляет 9,9 млрд. куб., то около 5 млрд. кубов можем просто вывести и где-то его заменить углем, а где-то просто найти другой выход.
– Так ли уж легко можем?
– Нелегко. Для этого, по нашим подсчетам, необходимо около 30 млрд. грн. и время. Думаю, что это возможно за 3-5 лет. Смотря, с какой интенсивностью это делать. Но то, что можем, – в этом нет ничего особенного. Кстати, первая в мире пылеугольная установка была в Донецке. Но экономически было не выгодно, если цена на газ была такой, какой мы с вами знаем. Только учитывать надо то, что в мире потребление металла возросло на 3,5%, а производство на 7,5%. Все же видно. Ни одна страна в мире не может это утаить – под такие программы берутся кредиты на переоборудование. Подчеркну: для перестройки металлургического комплекса, если мы возьмемся, необходимо от 3 до 5 лет.
– Говорят, что к этому времени на эту министерскую должность брали лиц из числа тех, на кого указывали или кого рекомендовали представители олигархических кланов. Говорят также, что в этом была своя логика: ведь на приватизированных ими же предприятиях производился существенный процент ВВП и потому прислушиваться к их мнению о том, кого ставить министром, как бы было оправдано. Какие взаимоотношения с этими персонами у вас сейчас?
– Я больше общаюсь с директорами предприятий. А с теми собственниками мои отношения нейтральные.
– Ощущаете ли вы тенденцию к уменьшению показателей, искусственно создаваемую с той целью, чтобы умалить достижения нынешней власти?
– Наоборот, идет рост показателей. Если скажем, за 2004 г. прибыль по всем промышленным предприятиям, которые входят в сферу управления Минпромполитики, была около 4 млрд. грн., то за 2005 г. – 6,8 млрд.; по налогам – за 2004 г. уплачено 5,190 млрд. грн, то за 2005 – около 8 млрд. грн. Соответственно возрастает заработная плата. Так что ситуацию можно оценить положительно. В металлургическом машиностроении темпы роста за 2005 г. – 131%, в химическом машиностроении тоже 131%, в судостроительстве – 125%, автомобилестроении – 122%, в сельскохозяйственном машиностроении 114%, деревообработка – 119%. Так что высокотехнологические отрасли развиваются весьма стремительно. Другой вопрос, что металлургия в силу своей связи с внешними рынками не имеет таких темпов роста. Но за 2005 г. металлурги вышли на 100%, средний уровень заработной платы за 9 месяцев 2004 г. был на уровне 832 грн., то в 2005 г. за тот же период – 1045, а с октября она возросла до 1082 грн.
Иными словами, система власти уже не давит на эти предприятия, чтобы шли какие-то откаты и т.д., и это облегчает им жизнь. Но по-настоящему большой бизнес стремится к тому, чтобы стать публичным – котироваться на международных биржах, пользоваться международным аудитом. И в связи с этим делать какие-то теневые ходы уже весьма тяжело. Ощущается также доверие к власти. Важно, чтобы не произошло концентрации национального ВВП в нескольких «семьях» нескольких структур. В то время как в России, скажем, в 12 корпорациях сосредоточено около 75% ВВП. В США в 500 корпорациях – около 50% ВВП, поэтому в такой стране все следят за соблюдением «правил игры». К этому должны придти и мы. Я также считаю, что уплатить 25% налога с прибыли, а 75 забрать себе, – это нормально, чтобы быть публичным, уверенным в своем положении. Можно еще говорить об определенной «инерции» в некоторых кругах, но эта инерция постепенно ломается.
– Скажите, чувствуете ли себя человеком временным в нынешнем правительстве?
– Вечных людей на любых должностях нет. Я думаю, что моя жизнь была и впредь будет связана с промышленностью.