Среди оценок работы Кабинета министров Украины практически отсутствует системный анализ экономического курса, который реализует правительство в первом полугодии 2005 г. При этом фрагментарность и поверхностность комментариев характерны как для правительственных «спикеров», так и критиков от оппозиции.
Сейчас открытым остается вопрос формирования и реализации ясной и обоснованной стратегии экономической политики в Украине. К сожалению, Кабмин на сегодняшний день больше занимается решением им самим же созданных проблем, посылая тем самым негативные и противоречивые сигналы, как бизнесу (украинскому и зарубежному), так и обществу.
Часть 1. Локомотивы экономики плюс «чеболизация всей страны»
Конечно, к украинской экономике понятия «стратегия», «курс», «модель экономического развития» и т.д. применимы с большой долей условности: отечественные политические и бизнес-элиты, к сожалению, ни в 1990-х, ни сейчас не демонстрируют особых способностей к стратегическому мышлению. Исключения можно пересчитать по пальцам – их число, скорее всего, окажется близким к количеству отечественных финансово-промышленных групп. Особенно негативно недостаток стратегического видения отражается на качестве и последовательности государственной социально-экономической политики.
С 2000 г. Украина демонстрирует неуклонную позитивную динамику основных экономических показателей. Соответственно, постфактум модель развития отечественной экономики видится следующей.
После метаний и «дикого капитализма» начала и середины 1990-х гг., был выбран прагматический курс на поддержку не тех секторов экономики, которые хотелось бы развивать (высокотехнологичных и наукоемких), а тех отраслей, чья продукция была бы востребована на мировом рынке (прежде всего, металлургии). Конечно, свою позитивную роль сыграла и благоприятная внешнеэкономическая конъюнктура. Государственная поддержка выразилась, прежде всего, в проведении пресловутого эксперимента в горно-металлургическом комплексе. Часть экспертов считает, что при нем вся экономика работала на металлургию, а доходы от продажи металлопродукции оседали за рубежом, соответственно, в целом, страна потеряла. Сложно согласиться с этим тезисом, поскольку позитивные сдвиги в производственных показателях метпредприятий, начиная с 1999 г. своим следствием имели положительный мультипликативный эффект на весь реальный сектор экономики.
Впрочем, отрицать наличие негативных моментов также нельзя, но они были характерны для экономики в целом, а не только для одной какой-то отрасли. Кроме того, можно говорить об еще одной важной издержке концептуального характера. Изначально предполагалось, что эксперимент должен был закончиться к декабрю 2001 г. Ближе к этому сроку, в кулуарах центральных органов государственной власти обсуждался вопрос проведения комплекса мероприятий стимулирования развития машиностроения, подобных тем, которые подхлестнули развитие ГМК. Кроме развития, собственно, машиностроительной отрасли, это повлекло бы расширение внутреннего рынка сбыта для отечественной металлопродукции. К сожалению, в данном случае действия машиностроителей оказались разобщенными, а среди металлургов, имеющих мощное лобби в госорганах, победили узкоотраслевые интересы, и эксперимент был продлен для ГМК.
С 2003 г., когда действие налоговых льгот было окончательно прекращено, ГМК и другие экспортноориентированные отрасли, безусловно, становятся «дойной коровой» для экономики (это видно, прежде всего, по динамике развития машиностроительной и строительной сферы) и социальной сферы (рост реальных доходов населения). Подобную роль, например, в российской экономике играет нефтегазовая отрасль. Опасностью подобной модели развития является «голландская болезнь».
Поэтому встала необходимость коррекции курса – для того же ГМК приближался циклический спад внешнеэкономической конъюнктуры, поэтому следовало наладить механизмы перераспределения капитала из секторов национальной экономики, которые находились накануне спада, в отрасли, которые смогли подхватить их роль локомотива. Здесь дилемма стояла между тем, чтобы отдать этот процесс, так сказать, на волю рынка (конечно, с поправкой на «национальные особенности рыночных отношений»), либо же предоставить эту роль государству, которое бы через бюджет финансировало приоритетные отрасли. Победила первая установка (впрочем, не будем утверждать, что она была сознательной), принимая же во внимание низкую эффективность государственного бюрократического аппарата, это, пожалуй, было и к лучшему.
В результате, в Украине продолжился процесс, который можно назвать «чеболизация» (от корейского «чебол» – многоотраслевые (конгломератные) корпорации, которые до недавних пор были основой так называемого корейского экономического чуда). Т.е. развитие получили компании, которые имели в своей структуре разные направления экономической деятельности – например, трубное, ликеро-водочное производство, выпуск сахара, или же прокат, тяжелое машиностроение, газ, или металлопродукция, банковская деятельность, телекоммуникации, нефтепереработка и т.д. Причиной тому является ограниченность центров концентрации капитала. В то же время, свою роль в формировании конгломератов сыграла и непрозрачность экономических процессов и прав собственности.
Данный подход существенно затрудняет включение отечественных компаний в мирохозяйственные связи, даже в такой ограниченной форме как выход на мировой рынок заимствований. Кроме того, возникает благоприятная среда для развития коррупции и создание препятствий для прихода в Украину иностранного капитала. Наряду с негативным моментами, есть и определенный позитив: на наш взгляд, в результате данных процессов в нашей стране возник национальный капитал, который, при всех его издержках, уже может выступать как полноправный субъект международной экономики.
Таким образом, можно утверждать, что к 2005 г. в Украине сформировалась первичная матрица экономики, в которой первую скрипку играет национальный капитал. Дальнейшее развитие данной модели видится в постепенной реструктуризации конгломератных объединений, в частности, создание на них узкопрофильных компаний, построенных на принципах и стандартах корпоративного управления промышленно развитых стран. Данный процесс должен сопровождаться налаживанием связей с иностранными капиталом: с одной стороны, продажа зарубежным инвесторам непрофильных бизнесов, с другой стороны, приобретения украинскими компаниями активов за рубежом. Основной установкой правительства должно стать создание условий, помогающим компаниям, проводить указанную реструктуризацию, и подстегивающих компании, которые ее откладывают.
Соответственно, перед правительством Ю.Тимошенко стоит ряд стратегических задач. Во-первых, сменить правила игры внутри экономики в направлении повышения ее прозрачности (условно, назовем эту политику «навести порядок»). Во-вторых, проведение структурных реформ, прежде всего, необходимо реформирование государственных монополий. В-третьих, создать полноценную конкурентную среду путем создание равных условий для национального и иностранного капитала. В-четвертых, создание благоприятных условий для транснационализации украинского капитала (как финансового, так и промышленного), в том числе создание системы государственной поддержки его интересов на внешних рынках.
Собственно до сих пор ресурсы правительства были направлены на «наведения порядка» в экономике, а вопрос о решении стратегических задач ушел на второй или третий план. Пока такой подход свидетельствует только о том, что Кабмин сам себе создает препятствия и героически их решает. Тем не менее, общее видение будущего отечественной экономики можно составить по немногочисленным заявлениям высокопоставленных чиновников.
Часть 2 «Новая метла метет по-новому» посвящена анализу дальнейших шагов Кабинета Юлии Тимошенко